Не недооценивай силу жирафа.
Вот так-то. Это нечто новое...
5 сэтэрэ вордовского текстаСнег падал крупными хлопьями.
Снежинки причудливыми узорами падали на плечи и застывали на ткани, не спеша таять.
В лесу было тихо, и только поскрипывал снег под ногами, еще недавно мир полнился звуками: где-то кричали птицы, шумел ветер и выли звери, но сейчас все звуки пропали, растворились. Кажется, никто из живых не спешил переходить границу старого храма и тревожить покой.
Но так ли это на самом деле?
Чем ближе - тем сложнее...
Сложнее переставлять ноги и заставить себя войти под своды старых стен.
Когда-то все было иначе...
Когда-то тут была жизнь.
А сейчас лишь снег, холод и обломки страшной истории.
Снег под ногами, мягкий, свежевыпавший, хрустел. Знакомо хрустел.
Порой, кажется, до нее доносились веселые девчачьи голоса и спокойные, твердые, но при этом невыносимо мелодичные женские голоса. Они были слишком мелодичны для существ, обремененных плотью и сроком жизни. Чаще эти голоса заглушали другие, страшные, омерзительные вопли и крики, стоны, визги боли и ужаса. Она снились по ночам, она не видела их наяву.
Но ненавидела.
Снег, ослепительно-белый, слепил глаза. Небо над головой казалось сочно-фиолетовым...
Девушка тряхнула головой, с белых волос посыпался белый снег. Слишком много воспоминаний.
В разрушенных залах было пусто, несколько колонн обрушились и сейчас лежали на полу с выцветшим и занесенным снегом узором.
Но так ли было пусто в залах?
На миг показалось, что голоса в глубинах памяти ожили, ворвались в реальность, и послышалась тихая песня.
Слов не разобрать, но мотив знакомый, да-да, очень знакомый.
Где же звучит песня?
Чуть выше, на верхнем ярусе, где-то там, за полукруглым подъемом.
Девушка зашла под крышу полуразрушенного храма, запрокинула голову.
Сверху на нее пристально и одухотворенно смотрели сестры Элуны, взявшись за руки и сковав круглый свод храма целью из своих каменных, изящных рук. Над ними, высоко-высоко, было небо. Там мерцали звезды, проходила сонный путь луна - как на настоящем небе, только туч не было никогда. Этот храм стоял столько, сколько стоит мир, какой он есть сейчас, сестры смотрели на них, на их шалости, на их успехи столько же. Они и сейчас смотрят... Только кольцо из рук разомкнуто. Одна из мраморных сестер исчезла, туда, где она когда-то была, тянулись каменные, изящные руки...
Сиоксия грустно улыбнулась. Она наконец-то почувствовала... дом. Разоренный теми, кого она не видела, дом. Они, разорители, снились ей.
Разорители многое унесли отсюда, но они не смогли унести всего. Песня... знакомая песня... лилась. Она слышала нежный голос Идрии, слышала тихий, но проникновенный альт Рамины, слышала яркую, как путеводная звезда, песню сестры-наставницы Ламены...
Она медленно, улыбаясь, пошла наверх.
Когда девушка поднялась на верхний ярус, странная тревога тронула разум, словно за ней кто-то наблюдал, но не показывался. Словно кто-то стоит прямо за ее спиной, и стоит лишь обернуться...
Но за спиной никого нет...
Показалось?
Но беспокойство не отпускает.
Может быть, не стоило приходить?
Может быть...
Но кто там, за рядом разрушенных скамей, кто сидит в одиночестве и смотрит на небо?
Беспокойство не отпускало... не отпускало и ощущение правильности. Оно было сильней.
Девушка непринужденно, с тихой улыбкой вернувшегося домой после долгих лет путника осматривалась, крутилась, вела себя, быть может, немного по-детски, но оно было и не мудрено - еще много воды должно было утечь, прежде чем ее признают взрослой, когда она сможет смотреть на мир... по-взрослому. Не так важны были навыки выживания, самостоятельность - каждый эльф после двадцатилетия мог жить сам, будь на то его воля - как взгляд на мир. Взрослым можно стать и в тридцать, и в сто, и в тысячу, а можно и не стать вовсе. Сиоксия взрослой не была. Она не считала себя взрослой, во всяком случае.
Она увлеченно осматривалась, быстро шагала от одного к другому, наполняя заброшенный собор движением, намеком на жизнь, которой тут уже давно не было. Она находила знакомое, чудесное, прекрасное и не замечала нового, пугающего, страшного. Специально ли?
Она поначалу не замечала одинокую, новую, но не слишком страшную фигуру, уперевшую взгляд в небо.
Когда шум от вошедшей потревожил темную фигурку, она как-то по-кукольному уронила голову к плечу и повернулась, оперевшись руками о скамью.
Существо, укрытое темным плащом, спрятанное под широким капюшоном молчало и смотрело на девушку.
Девушка остановилась спиной к существу, запрокинула голову наверх. Белоснежные, без какого-либо оттенка волосы покрыли спину полностью.
В какой-то момент она повернулась, скользнула взглядом по стенам храма и остановилась на фигурке. Глаза горели ровным белым светом, в них не было испуга вовсе - только спокойствие и капелька радости с грустью. В этот момент она была похожа на мраморных сестер - такая же вечная, такая же... мудрая.
Существо качнуло головой и отвернулось. Темный плащ был подбит мехом, а на спине красовалась старая вышивка: листья и перья, старые бусины и торчащие в нескольких местах нитки. Когда существо отвернулось, пола плаща чуть съехала в сторону, открывая копытце, украшенное браслетом с бубенчиком. Существо склонило голову и уставилось на свою ногу. Все положение тела этого существа было странным, каким-то не правильным, немного не естественным. Вот она отвернулась, и должна была повернуться полностью, чтобы было удобно сидеть, но нет. Существо сидело, как-то перекосившись, и вздохнуло.
Если бы существо продолжало смотреть на эльфийку, оно бы заметило, как с лица ее медленно стекает былая одухотворенность и мудрость, уступая место живейшему любопытству и немного вине, как разом эльфийка стала выглядеть... ребенком. Девушка почувствовала себя чужой здесь из-за этого существа.
- Эй... - неуверенно окликнула девушка, - а... ты кто? - калдорей даже забыла перейти на Всеобщий от накатившего удивления, что тут мог кто-то быть. Она несколько бесцеремонно уставилась на выглянувшее копытце, но страха во взгляде не было вообще - только удивление и растущая капелька любопытства.
Существо снова повернулось. Все эти, казалось бы, простые движения давались существу с трудом, и оно все время упиралось о скамью руками в серых и потертых перчатках.
- Что зо-обыло прошло-ое ребенок долеких стен? - Существо ответило мягким женским голосом на дарнасоком со странным акцентом, оно непозволительно тянуло гласные буквы и, кажется, еще и путало слова.
Молодая жрица стояла с таким выражением лица, как будто ее по голове обухом саданули. Она растерянно улыбнулась. Любопытство в глазах росло в геометрической прогрессии, не смотря ни на что.
- Да я тут... домой... пришла, - к концу фразы в голосе ее появилась уверенность, не только в голосе даже, а в самой эльфийке. Не слишком крепкая, впрочем, уверенность - изнутри белоголовую что-то грызло, и это было видно.
- О-опоздало. - Женщина, да, судя по голосу, это была женщина, приподняла руку и собрала снег, нападавший на скамейку. - Оно печально, но радо-о. Оно слишко-ом устало. Ты мешаешь им спать.
Женщина отряхнула руку и взяла себя за ногу и подтянула ее к себе.
- У-уходи до-омой дитя Бело-оя Луна. - Женщина снова запрокинула голову.
Из-за края капюшона показался профиль существа.
Небольшой курносый носик, плотно сжатые губы и голубоватая кожа с темными пятнашками на щеке и шее, прядка выбившихся темных с синевой волос.
На обращение к ней по старому имени девушка дернулась, затравлено посмотрела на женщину, зацепилась и даже вцепилась глазами в лицо незнакомки.
- Тут - мой дом, - тихонько, уверенно проговорила, сделала пару маленьких шагов к скамье, - тут. Я... вы можете попросить за меня прощения у... них? У сестер? Я буду тихонько... мне надо...
Эльфийка быстро-быстро засеменила к женщине, присела на край лавки, вся сжалась в комок - не от холода.
- И меня не так зовут, - тихонько обронила перед тем, как умолкнуть и закрыть глаза.
- Это до-ом тень и бо-оли. То что ухо-одить до-олеко не имело обиды. Твое желание глу-упо. - Женщина склонила голову к груди, а потом посмотрела на эльфийку, под темной тканью капюшона тускло белесым светом светились круглые глаза. - Зо-очем ты приходил сюда?
- Наверно, это хорошо... - эльфийка сжалась еще больше, обняла себя за плечи.
Она долго молчала, глядя прямо перед собой. Она не видела своих колен - перед ее глазами плыли белые изящные фигурки жриц...
- Я... - девушка сглотнула, зажмурилась, - я тут давно не была.
Кажется, Сиоксия вновь становилась неугомонной девчонкой, какой всегда и была - медленно, ужасно медленно.
Женщина задержала на ней взгляд, словно смотрела через нее, куда-то намного дальше.
- Место есть, чтобы до-олеко не возвращаться. Хо-олодно тут, дитя Лу-уны. Ты не остыло еще...
- Я не дитя Луны, - насупилась, буркнула, - другие дети Луны меня не принимают. Я дитя звезд, - помолчала, буркнула совсем тихо, - и Ветра.
Сиоксия пустила в воздух облачко пара, улыбнулась, не тихой, но задорной улыбкой - действительно не остыла.
- Мне... необходимо почистить голову. Меня одолевают странные... голоса? - она совершенно не была уверена в природе того, что ее мучило, и теперь спрашивала это... У сестер? У незнакомки? А может, вопрос был направлен еще кому-то? Быть может, она и вовсе не требовала ответа?
- Не знаешь сво-оей матери? - Женщина чуть слышно вздохнула и закашлялась, хватаясь рукой за грудь и сжимая ткань укрывающего ее плаща Когда кашель прошел, она продолжила говорить. - Голоса прихо-одить часто, когда есть пу-усто. Ту-ут. - Женщина протянула руку, и указательный палец показал на девушку. - Что говорило они?
Когда незнакомка закашлялась, жрица дернулась, обеспокоенно посмотрела на нее:
- Эм... л-леди, вам плохо? Нужна помощь?
Она даже забыла про свои проблемы в этот момент.
Женщина склонила голову к плечу
- Не то что надо ду-умоть.
- Да нет, - прищурилась, - как раз-таки то...
Женщина еще раз вздохнула, полезла рукой куда-то под плащ, достала небольшой сверток из ткани, положила его на колени и стала разматывать.
Когда ткань развернулась, на коленях незнакомки лежали кусочки хлеба с местными пряностями, кажется, такой хлеб пекли только в Зимних Ключах те, кто знал старый рецепт. Женщина сняла перчатку, оголяя кисти рук.
Кожа на руках была того же голубоватого цвета и на левой руке тоже покрыта мелкими темными пятнышками. Подцепив пальчиками кусочек, женщина протянула его эльфийке.
- Ого, - восторженно выдохнула, глядя на хлеб, - это же... тот самый! Лет десять не ела его... - эльфийка робко потянулась за кусочком, но отдернула руку, сглотнула.
- Вы... больны, я могу вылечить кашель и... - окинула грустным взглядом незнакомку, - ...еще что-нибудь.
Существо под капюшоном чуть улыбнулось, в ответ на слова эльфийки, но улыбка осталась сокрыта тенью.
- Опасно тро-о-готь. - Женщина осторожно похлопала себя по груди рукой и опять протянула хлеб. - Это тебе, оно ждо-оло.
- Ну я-то знаю, что там да как, - обиженно просопела девушка, косясь на хлеб. Возможно, она бы больше поупиралась, побольше поотказывалась бы от хлеба и побольше попредлагала свою помощь, но таково было это место. Кто-то, кто-то знакомый, нашептывал, что лучше делать так, как говорит это существо. Поэтому Сиоксия взяла протянутый хлеб и, уже не в силах сдерживаться, с аппетитом откусила кусочек. Что-то благодарственное промычала.
Некоторое время молчала.
- Да, - неожиданно выдала, немного прожевав, - матери не знала. А то, что оно говорит... я уже не помню. Оно всякое говорит.
- Дитя вспомнит... Если хотело. - Женщина тоже взяла кусочек хлеба и откусила. - Что-то есть не отпускало и позво-оло. Я слушо-ола. Узнало вопрос.
Женщина замолчала, завернула оставшиеся кусочки хлеба и спрятала сверток.
На первых этажах Храма послышались шаги, словно какой-то зверь забрел в старые руины, женщина под капюшоном отвернулась и снова стала смотреть на небо.
Через несколько минут на второй ярус поднялось лохматое создание в меховой жилетке, кожаных штанах с поясной сумкой и кривым посохом за спиной. Женщина-волк остановилась, мотнула мордой, стряхнув снег с ушей. Черная шерсть, торчащие кривые зубы и подранное ухо. Морда была явно не довольна, женщина громко фыркнула, принюхалась, быстрыми широкими шагами подошла к сидящей на скамье.
- Что это такое? - Женщина-волк спросила на всеобщем, ткнула когтистым пальцем в эльфийку.
- Дитя... Она ищет. - Женщина укрытая капюшоном посмотрела на гостью и ответила ей тоже на всеобщем. - Я устала.
Лохматая дама хмуро посмотрела на эльфийку и спросила.
- Тебя кто послал?
- Никто меня не посылал, - девушка с интересом уставилась на подошедшую, - сама пришла.
Женщина-волк склонилась к эльфийке, вблизи ее морда показалась особенно отвратительной с желтоватыми кривыми клыками.
- Лучше бы это было правдой.
Женшина, сокрытая темной тканью, осторожно взяла когтистую лапу и потянула воргена на себя.
- Дитя не из Круга, Мэрилу... Дитя служит Лу-уне. Ее дорога не следовала нашему пути.
Женщина-волк клацнула зубами, отошла от эльфийки, подошла к сидящей и присела перед ней, позволив обхватить себя со спины за плечи.
- Я устала, дитя... Ро-озговор не окончен. Они говорят. - Женщина обхватила воргена, когда та поднялась и, кряхтя, подняла женщину и потащила на своей спине на первый этаж.
Копытца стукнули о камень, звякнул бубенчик на ноге, но женщина не обратила на это внимания.
Оставшаяся девушка не проводила уходящих взглядом – она забралась на скамью с ногами, закуталась в меховой плащ. Вокруг было пусто.
- Сестры? – раздался тихий шепоток. Он отразился от каменных стен храма, облетел все залы и чуть-чуть выглянул на улицу, - вы здесь, ведь, да? Я тут у вас… посижу. Как давно-давно, в детстве. Мне нужно, - пауза, девушка подбирала слова, - очистить разум.
Сиоксия некоторое время сидела в напряженной позе, не двигаясь. Она как будто ожидала ответ и, кажется, глупо ведь было ждать его – мертвые редко разговаривают с живыми… Тем не менее, вскоре она облегченно улыбнулась, подтянула ноги к себе и еще что-то шепнула – этого уже не было слышно.
Снег укутывал Сиоксию в свое одеяло, жрица дернула плечами, сбрасывая его. Она поднялась, прошла вглубь залы, туда, куда снег не долетал, уселась прямо на пол, в углу. Закуталась в плащ, подтянула ноги у себе, уложила голову на согнутые колени – белые волосы упали на ноги – и замерла.
5 сэтэрэ вордовского текстаСнег падал крупными хлопьями.
Снежинки причудливыми узорами падали на плечи и застывали на ткани, не спеша таять.
В лесу было тихо, и только поскрипывал снег под ногами, еще недавно мир полнился звуками: где-то кричали птицы, шумел ветер и выли звери, но сейчас все звуки пропали, растворились. Кажется, никто из живых не спешил переходить границу старого храма и тревожить покой.
Но так ли это на самом деле?
Чем ближе - тем сложнее...
Сложнее переставлять ноги и заставить себя войти под своды старых стен.
Когда-то все было иначе...
Когда-то тут была жизнь.
А сейчас лишь снег, холод и обломки страшной истории.
Снег под ногами, мягкий, свежевыпавший, хрустел. Знакомо хрустел.
Порой, кажется, до нее доносились веселые девчачьи голоса и спокойные, твердые, но при этом невыносимо мелодичные женские голоса. Они были слишком мелодичны для существ, обремененных плотью и сроком жизни. Чаще эти голоса заглушали другие, страшные, омерзительные вопли и крики, стоны, визги боли и ужаса. Она снились по ночам, она не видела их наяву.
Но ненавидела.
Снег, ослепительно-белый, слепил глаза. Небо над головой казалось сочно-фиолетовым...
Девушка тряхнула головой, с белых волос посыпался белый снег. Слишком много воспоминаний.
В разрушенных залах было пусто, несколько колонн обрушились и сейчас лежали на полу с выцветшим и занесенным снегом узором.
Но так ли было пусто в залах?
На миг показалось, что голоса в глубинах памяти ожили, ворвались в реальность, и послышалась тихая песня.
Слов не разобрать, но мотив знакомый, да-да, очень знакомый.
Где же звучит песня?
Чуть выше, на верхнем ярусе, где-то там, за полукруглым подъемом.
Девушка зашла под крышу полуразрушенного храма, запрокинула голову.
Сверху на нее пристально и одухотворенно смотрели сестры Элуны, взявшись за руки и сковав круглый свод храма целью из своих каменных, изящных рук. Над ними, высоко-высоко, было небо. Там мерцали звезды, проходила сонный путь луна - как на настоящем небе, только туч не было никогда. Этот храм стоял столько, сколько стоит мир, какой он есть сейчас, сестры смотрели на них, на их шалости, на их успехи столько же. Они и сейчас смотрят... Только кольцо из рук разомкнуто. Одна из мраморных сестер исчезла, туда, где она когда-то была, тянулись каменные, изящные руки...
Сиоксия грустно улыбнулась. Она наконец-то почувствовала... дом. Разоренный теми, кого она не видела, дом. Они, разорители, снились ей.
Разорители многое унесли отсюда, но они не смогли унести всего. Песня... знакомая песня... лилась. Она слышала нежный голос Идрии, слышала тихий, но проникновенный альт Рамины, слышала яркую, как путеводная звезда, песню сестры-наставницы Ламены...
Она медленно, улыбаясь, пошла наверх.
Когда девушка поднялась на верхний ярус, странная тревога тронула разум, словно за ней кто-то наблюдал, но не показывался. Словно кто-то стоит прямо за ее спиной, и стоит лишь обернуться...
Но за спиной никого нет...
Показалось?
Но беспокойство не отпускает.
Может быть, не стоило приходить?
Может быть...
Но кто там, за рядом разрушенных скамей, кто сидит в одиночестве и смотрит на небо?
Беспокойство не отпускало... не отпускало и ощущение правильности. Оно было сильней.
Девушка непринужденно, с тихой улыбкой вернувшегося домой после долгих лет путника осматривалась, крутилась, вела себя, быть может, немного по-детски, но оно было и не мудрено - еще много воды должно было утечь, прежде чем ее признают взрослой, когда она сможет смотреть на мир... по-взрослому. Не так важны были навыки выживания, самостоятельность - каждый эльф после двадцатилетия мог жить сам, будь на то его воля - как взгляд на мир. Взрослым можно стать и в тридцать, и в сто, и в тысячу, а можно и не стать вовсе. Сиоксия взрослой не была. Она не считала себя взрослой, во всяком случае.
Она увлеченно осматривалась, быстро шагала от одного к другому, наполняя заброшенный собор движением, намеком на жизнь, которой тут уже давно не было. Она находила знакомое, чудесное, прекрасное и не замечала нового, пугающего, страшного. Специально ли?
Она поначалу не замечала одинокую, новую, но не слишком страшную фигуру, уперевшую взгляд в небо.
Когда шум от вошедшей потревожил темную фигурку, она как-то по-кукольному уронила голову к плечу и повернулась, оперевшись руками о скамью.
Существо, укрытое темным плащом, спрятанное под широким капюшоном молчало и смотрело на девушку.
Девушка остановилась спиной к существу, запрокинула голову наверх. Белоснежные, без какого-либо оттенка волосы покрыли спину полностью.
В какой-то момент она повернулась, скользнула взглядом по стенам храма и остановилась на фигурке. Глаза горели ровным белым светом, в них не было испуга вовсе - только спокойствие и капелька радости с грустью. В этот момент она была похожа на мраморных сестер - такая же вечная, такая же... мудрая.
Существо качнуло головой и отвернулось. Темный плащ был подбит мехом, а на спине красовалась старая вышивка: листья и перья, старые бусины и торчащие в нескольких местах нитки. Когда существо отвернулось, пола плаща чуть съехала в сторону, открывая копытце, украшенное браслетом с бубенчиком. Существо склонило голову и уставилось на свою ногу. Все положение тела этого существа было странным, каким-то не правильным, немного не естественным. Вот она отвернулась, и должна была повернуться полностью, чтобы было удобно сидеть, но нет. Существо сидело, как-то перекосившись, и вздохнуло.
Если бы существо продолжало смотреть на эльфийку, оно бы заметило, как с лица ее медленно стекает былая одухотворенность и мудрость, уступая место живейшему любопытству и немного вине, как разом эльфийка стала выглядеть... ребенком. Девушка почувствовала себя чужой здесь из-за этого существа.
- Эй... - неуверенно окликнула девушка, - а... ты кто? - калдорей даже забыла перейти на Всеобщий от накатившего удивления, что тут мог кто-то быть. Она несколько бесцеремонно уставилась на выглянувшее копытце, но страха во взгляде не было вообще - только удивление и растущая капелька любопытства.
Существо снова повернулось. Все эти, казалось бы, простые движения давались существу с трудом, и оно все время упиралось о скамью руками в серых и потертых перчатках.
- Что зо-обыло прошло-ое ребенок долеких стен? - Существо ответило мягким женским голосом на дарнасоком со странным акцентом, оно непозволительно тянуло гласные буквы и, кажется, еще и путало слова.
Молодая жрица стояла с таким выражением лица, как будто ее по голове обухом саданули. Она растерянно улыбнулась. Любопытство в глазах росло в геометрической прогрессии, не смотря ни на что.
- Да я тут... домой... пришла, - к концу фразы в голосе ее появилась уверенность, не только в голосе даже, а в самой эльфийке. Не слишком крепкая, впрочем, уверенность - изнутри белоголовую что-то грызло, и это было видно.
- О-опоздало. - Женщина, да, судя по голосу, это была женщина, приподняла руку и собрала снег, нападавший на скамейку. - Оно печально, но радо-о. Оно слишко-ом устало. Ты мешаешь им спать.
Женщина отряхнула руку и взяла себя за ногу и подтянула ее к себе.
- У-уходи до-омой дитя Бело-оя Луна. - Женщина снова запрокинула голову.
Из-за края капюшона показался профиль существа.
Небольшой курносый носик, плотно сжатые губы и голубоватая кожа с темными пятнашками на щеке и шее, прядка выбившихся темных с синевой волос.
На обращение к ней по старому имени девушка дернулась, затравлено посмотрела на женщину, зацепилась и даже вцепилась глазами в лицо незнакомки.
- Тут - мой дом, - тихонько, уверенно проговорила, сделала пару маленьких шагов к скамье, - тут. Я... вы можете попросить за меня прощения у... них? У сестер? Я буду тихонько... мне надо...
Эльфийка быстро-быстро засеменила к женщине, присела на край лавки, вся сжалась в комок - не от холода.
- И меня не так зовут, - тихонько обронила перед тем, как умолкнуть и закрыть глаза.
- Это до-ом тень и бо-оли. То что ухо-одить до-олеко не имело обиды. Твое желание глу-упо. - Женщина склонила голову к груди, а потом посмотрела на эльфийку, под темной тканью капюшона тускло белесым светом светились круглые глаза. - Зо-очем ты приходил сюда?
- Наверно, это хорошо... - эльфийка сжалась еще больше, обняла себя за плечи.
Она долго молчала, глядя прямо перед собой. Она не видела своих колен - перед ее глазами плыли белые изящные фигурки жриц...
- Я... - девушка сглотнула, зажмурилась, - я тут давно не была.
Кажется, Сиоксия вновь становилась неугомонной девчонкой, какой всегда и была - медленно, ужасно медленно.
Женщина задержала на ней взгляд, словно смотрела через нее, куда-то намного дальше.
- Место есть, чтобы до-олеко не возвращаться. Хо-олодно тут, дитя Лу-уны. Ты не остыло еще...
- Я не дитя Луны, - насупилась, буркнула, - другие дети Луны меня не принимают. Я дитя звезд, - помолчала, буркнула совсем тихо, - и Ветра.
Сиоксия пустила в воздух облачко пара, улыбнулась, не тихой, но задорной улыбкой - действительно не остыла.
- Мне... необходимо почистить голову. Меня одолевают странные... голоса? - она совершенно не была уверена в природе того, что ее мучило, и теперь спрашивала это... У сестер? У незнакомки? А может, вопрос был направлен еще кому-то? Быть может, она и вовсе не требовала ответа?
- Не знаешь сво-оей матери? - Женщина чуть слышно вздохнула и закашлялась, хватаясь рукой за грудь и сжимая ткань укрывающего ее плаща Когда кашель прошел, она продолжила говорить. - Голоса прихо-одить часто, когда есть пу-усто. Ту-ут. - Женщина протянула руку, и указательный палец показал на девушку. - Что говорило они?
Когда незнакомка закашлялась, жрица дернулась, обеспокоенно посмотрела на нее:
- Эм... л-леди, вам плохо? Нужна помощь?
Она даже забыла про свои проблемы в этот момент.
Женщина склонила голову к плечу
- Не то что надо ду-умоть.
- Да нет, - прищурилась, - как раз-таки то...
Женщина еще раз вздохнула, полезла рукой куда-то под плащ, достала небольшой сверток из ткани, положила его на колени и стала разматывать.
Когда ткань развернулась, на коленях незнакомки лежали кусочки хлеба с местными пряностями, кажется, такой хлеб пекли только в Зимних Ключах те, кто знал старый рецепт. Женщина сняла перчатку, оголяя кисти рук.
Кожа на руках была того же голубоватого цвета и на левой руке тоже покрыта мелкими темными пятнышками. Подцепив пальчиками кусочек, женщина протянула его эльфийке.
- Ого, - восторженно выдохнула, глядя на хлеб, - это же... тот самый! Лет десять не ела его... - эльфийка робко потянулась за кусочком, но отдернула руку, сглотнула.
- Вы... больны, я могу вылечить кашель и... - окинула грустным взглядом незнакомку, - ...еще что-нибудь.
Существо под капюшоном чуть улыбнулось, в ответ на слова эльфийки, но улыбка осталась сокрыта тенью.
- Опасно тро-о-готь. - Женщина осторожно похлопала себя по груди рукой и опять протянула хлеб. - Это тебе, оно ждо-оло.
- Ну я-то знаю, что там да как, - обиженно просопела девушка, косясь на хлеб. Возможно, она бы больше поупиралась, побольше поотказывалась бы от хлеба и побольше попредлагала свою помощь, но таково было это место. Кто-то, кто-то знакомый, нашептывал, что лучше делать так, как говорит это существо. Поэтому Сиоксия взяла протянутый хлеб и, уже не в силах сдерживаться, с аппетитом откусила кусочек. Что-то благодарственное промычала.
Некоторое время молчала.
- Да, - неожиданно выдала, немного прожевав, - матери не знала. А то, что оно говорит... я уже не помню. Оно всякое говорит.
- Дитя вспомнит... Если хотело. - Женщина тоже взяла кусочек хлеба и откусила. - Что-то есть не отпускало и позво-оло. Я слушо-ола. Узнало вопрос.
Женщина замолчала, завернула оставшиеся кусочки хлеба и спрятала сверток.
На первых этажах Храма послышались шаги, словно какой-то зверь забрел в старые руины, женщина под капюшоном отвернулась и снова стала смотреть на небо.
Через несколько минут на второй ярус поднялось лохматое создание в меховой жилетке, кожаных штанах с поясной сумкой и кривым посохом за спиной. Женщина-волк остановилась, мотнула мордой, стряхнув снег с ушей. Черная шерсть, торчащие кривые зубы и подранное ухо. Морда была явно не довольна, женщина громко фыркнула, принюхалась, быстрыми широкими шагами подошла к сидящей на скамье.
- Что это такое? - Женщина-волк спросила на всеобщем, ткнула когтистым пальцем в эльфийку.
- Дитя... Она ищет. - Женщина укрытая капюшоном посмотрела на гостью и ответила ей тоже на всеобщем. - Я устала.
Лохматая дама хмуро посмотрела на эльфийку и спросила.
- Тебя кто послал?
- Никто меня не посылал, - девушка с интересом уставилась на подошедшую, - сама пришла.
Женщина-волк склонилась к эльфийке, вблизи ее морда показалась особенно отвратительной с желтоватыми кривыми клыками.
- Лучше бы это было правдой.
Женшина, сокрытая темной тканью, осторожно взяла когтистую лапу и потянула воргена на себя.
- Дитя не из Круга, Мэрилу... Дитя служит Лу-уне. Ее дорога не следовала нашему пути.
Женщина-волк клацнула зубами, отошла от эльфийки, подошла к сидящей и присела перед ней, позволив обхватить себя со спины за плечи.
- Я устала, дитя... Ро-озговор не окончен. Они говорят. - Женщина обхватила воргена, когда та поднялась и, кряхтя, подняла женщину и потащила на своей спине на первый этаж.
Копытца стукнули о камень, звякнул бубенчик на ноге, но женщина не обратила на это внимания.
Оставшаяся девушка не проводила уходящих взглядом – она забралась на скамью с ногами, закуталась в меховой плащ. Вокруг было пусто.
- Сестры? – раздался тихий шепоток. Он отразился от каменных стен храма, облетел все залы и чуть-чуть выглянул на улицу, - вы здесь, ведь, да? Я тут у вас… посижу. Как давно-давно, в детстве. Мне нужно, - пауза, девушка подбирала слова, - очистить разум.
Сиоксия некоторое время сидела в напряженной позе, не двигаясь. Она как будто ожидала ответ и, кажется, глупо ведь было ждать его – мертвые редко разговаривают с живыми… Тем не менее, вскоре она облегченно улыбнулась, подтянула ноги к себе и еще что-то шепнула – этого уже не было слышно.
Снег укутывал Сиоксию в свое одеяло, жрица дернула плечами, сбрасывая его. Она поднялась, прошла вглубь залы, туда, куда снег не долетал, уселась прямо на пол, в углу. Закуталась в плащ, подтянула ноги у себе, уложила голову на согнутые колени – белые волосы упали на ноги – и замерла.